Причины Куликовской битвы

В некоторых исторических исследованиях можно встретить утверждение, что со временем могло произойти слияние культур Золотой Орды и Московской Руси в единое государство с едиными подходами к внутренней и внешней политике. Если бы…

Если бы не одно обстоятельство, сводящее к нулю как саму такую возможность, так  позднейшие спекуляции на эту тему. И обстоятельства эти – Кодекс Чингиз-хана, Великая Яса, или Закон Великой власти. По которому воин-монгол выступал в качестве извечного господина перед «ползающими в грязи варварами». Крестьянин-хлебопашец и ремесленник по Ясе признавался полезным для Империи, или Великого Улуса, но не более. И у него всегда, в любую минуту, можно было отнять как имущество, так и жизнь.

И сколько бы умных голов в золотоордынской ставке не понимало пагубность такого подхода, правящая верхушка в лице не самых умных, зато знатных царевичей-чингизидов слепо придерживалась уложений Ясы. Идеологически воссоздавая такую хищническую модель поведения, по которой кочевой, ничего по существу не производящий воин становился господином, а народ, занимающийся творческим производительным трудом, опускался до положения раба.

Осознание неизбежности перемен

Разумеется, теорий на этот счёт ни в тиши великокняжеских палат, ни в монастырских кельях не разрабатывалось. Просто правящий класс русских княжеств и Москвы со времён Ивана Калиты осознал ценность товарного производства в мирное время, а также взаимосвязь экономической мощи государства с его военной силой и авторитетом у соседей. «На международной арене», как сказали бы сейчас.

Но это же понимали и самые дальновидные сторонники Ясы в своём стремлении не допустить экономического, а значит – и военного расцвета подъясачных земель. В ход шли интриги, стравливание князей друг с другом, прямые убийства непокорных, старавшихся проводить независимую политику.

Пиком противоречий стала «великая замятня», а по существу – гражданская война в ордынских улусах, где если не каждый год, то раз в два-три года менялись Великие Ханы. Неизменным на своём посту оставался только один человек, не имеющий ханского титула и не являющийся потомком Хингиза. Имя этого человека – Мамай. Должность в золотоордынской верхушке – беклярбек. Под его управлением находились финансы, внешняя политика и военное дело. Огромная власть! И, на беду Руси, этот человек свято исповедовал Закон Великой власти основателя Империи Чингиза. Мечтая одновременно получить титул Великого Хана и занять золотоордынский престол. То есть лелея вполне себе по духу сепаратистские планы.

Мамай, начиная примерно с начала 60-х годов XIV века, стал отдавать негласные директивы приграничным с Москвой воинским подразделениям совершать, вопреки договорами и мирному времени, набеги на окраины. На которых крестьяне осваивали целину, а служилые люди и ремесленники возводили опорные крепостцы, которые со временем превращались в посады и городки.

При этом в полон людей не брали – за исключением молодых женщин. Дети и мужчины безжалостно истреблялись, вопреки экономической выгоде убивали даже редких мастеров своего дела: кузнецов, строителей. Обладающих какими-то особым навыкам, например, способностью к математическим расчётам, певцов, стихотворцев в расчёт вообще не принимали, считая их Божьим упущением, неспособным принести славу и пользу господам, носителям монгольской идеологии. Сжигались посевы, мельницы, плавильни на рудных местах – часто вопреки логике и  пользе для самой же Орды, что можно было рассматривать как геноцид в чистом виде.

Как великий князь московский Дмитрий, так и вассальные ему удельные князья в соседних землях всё чаще стали отряжать дружинные отряды на защиту рубежей, вступая с участниками набегов в кровопролитные стычки. Следом всегда следовали посольства в Орду, с перечнем «обид», как это называлось в дипломатических документах, но чехарда в правящей верхушке не позволяла ханам объективно отнестись к этим жалобам,  часто посланников или впрямую убивали, или травили ядами. Мамай же, обладающий реальной властью, любые увещевания встречал усмешками или полностью их игнорировал. Что вызывало ещё большую охрану границ со Степью со стороны русских князей. Росло также желание разорвать постылые вассальные по отношению к Орде отношения.

Предпосылки для независимой политики

Начиная с 1368 года и в дальнейшем, в 1370 и 1372  Москва и собранное под её управлением объединённое войско нанесло ряд серьёзных поражений Литве, которая претендовала на главенство над всеми восточноевропейскими землями, тем самым серьёзно подорвав ей способность к экспансии на восток. А после военного подчинения Твери в 1375 князь Дмитрий всерьёз задумался об освободительной войне против монгольского владычества. Через год воевода Боброк-Волынский, военный соправитель и наставник князя Серпуховского, по поручению Дмитрия вторгся со своими дружинами в города Средней Волги, где правили ханские наместники, и взял с них откуп, а фактически – дань в огромной по тем временам сумме 5 000 рублей.  Мало того – он посадил в этих городах и селениях по границе с Русью своих таможенников.

Рубежом в противостоянии Москвы и Орды стал 1377 год: царевич-чингизид из Синей Орды Араб-шах (в русских летописях Арапша), которого активно продвигал на великоханский престол Мамай, вторгся в пределы Руси, разграбил Нижний Новгород и Рязань, а выступившее против него московско-нижегородское войско разбил на реке Пьяна.

Это дало Мамаю повод думать, что широко обсуждавшегося в Орде единства московского князя с его соседями удельным князьями на самом деле не существует. Он даёт поручение одному из своих лучших полководцев, мурзе Бегичу закрепить успех Араб-шаха и пройтись огнём и мечом по московским владениям Дмитрия.

Но Великий князь сделал правильные выводы из поражения на Пьяне, и у реки Вожа устроил Бегичу сделанную по всем правилам военной науки засаду, а потом попросту вырубил всё его войско, зажатое между топью и рекой. Спасти удалось единицами, а сам татарский мурза был убит.

Яса как противоборствующая идеология

Эти события вывели Мамая из равновесия. Его положение верховного главнокомандующего Орды пошатнулось ещё в связи с тем, что на великоханский престол стала претендовать креатура Тамерлана – чингизид Тохтамыш, имеющий яркий природный ум. Ситуацию с падением авторитета нужно было срочно укреплять, и Мамай принимает решение самостоятельно формировать войско и вести его против русской военной коалиции. По свидетельству русских летописей, Мамай везде открыто говорил, что намеревается повторить поход Бату-хана, случившийся более 150 лет назад.  Для этого у него были потенциальные возможности: если бы удалось склонить на свою сторону рязанского князя Олега, нанять 5-тысячный корпус тяжеловооружённой фряжской пехоты из генуэзских крепостей в Крыму, и заполучить в союзники исконного врага русских земель Великое княжество Литовское. Там к тому времени правителем стал крайне амбициозный Князь Ягайло, который в своих политических предпочтениях собирался опираться на союз с Речью Посполитой, но в союзники для борьбы с Русью был готов взять кого угодно, в том числе и ордынских полководцев. Видимо, не подозревая, что волна нашествия перекатится через Русь и захлестнёт и страны Запада, как это было за много лет до этого, при Батые. Или рассчитывая на то, что справится с этим своими силами или в союзе с великопольскими магнатами.

Над русскими землями нависла реальная угроза уничтожения. Московский князь Дмитрий верно оценил её степень и начал предпринимать энергичные усилия по консолидации всех сил для отражения планируемой агрессии.

Расклад военных и политических сил

Под началом Мамая в этом походе, начатом на рубеже весны и лета 1380 года, было, по оценкам разных свидетелей, около 80 тысяч войска, набранного из коренных монгольских улусов (таких было меньшинство, но это были самые мотивированные на войну с Русью соединения).  А также из народов, попавших в подданство к Орде в поздние времена: аланы, касоги, половцы, кипчаки, ясы и многие другие. По Волге пришло и фряжское войско во главе с командующим наёмникам герцогом, имя которого летописи не сохранили. По косвенным данным, он был убит по приказу Мамая, когда всю его пехоту методично вырубили в сече с передовым и главным полками русской рати.

Основной же ударной силой оставалась конница с лучниками-всадниками, применяющая излюбленную ордынским войском тактику: набег, массовые залпы из мощных монгольских луков, откат назад. За якобы бегущими тут же отряжалась погоня, которая неминуемо попадала во фланговый обхват, что приводило к её полному уничтожению.

Ограниченность ресурсов, оказавшихся в распоряжении ордынского беклярбека, диктовало тому сделать ставку на полный разгром русских войск – ведь в фактическом подчинении у Мамая оставались только западные улусы Золотой Орды, в остальных районах их под свою руку взял тогдашний законный претендент на звание Великого хана Тохтамыш. Мамай выступил в поход, надеясь на вассальную зависимость от него рязанского князя и заключённый договор с литовским правителем Ягайло.

Хорошо поставленная разведка московского князя вовремя распознала в передвижении больших масс обозов и конницы признак готовящегося вторжения. Начался срочный сбор дружин и был инициирован созыв народного ополчения из подчинённых Москве и находящихся с нею в союзных отношениях княжествами: Тверского, Смоленского, Брянского, Нижегородского, Суздальского. Полки пехотного ополчения начали формировать под Коломной, в строгой тайне от возможных ордынских разведчиков. В войско пришли даже «охотники», то есть добровольцы, из мятежных или несогласных с политикой Москвы Рязани и Великого Новгорода. Которые по численности почти не уступали официальным вооружённым силам этих уделов. Уже после начала стремительного марша, местами даже через рязанские земли, к войску присоединились полки братьев Ольгердовичей из Литвы, бывших в распре со своим младшим братцем Ягайло. Собралось солидное по тем временам войско, численность которого, согласно позднейшим оценкам, составила около 60 тысяч человек, не считая ополчения.

Дмитрий форсировал Оку, тем самым, отказавшись от тактик прошлых лет, и чего ожидал от него неприятель, а затем, в ночь на 7 сентября, перешёл и Дон, оставив его за спиной, тем самым отрезав своему войску путь к отступлению. И этим манёвром исключил саму возможность соединения войск Олега Рязанского, Ягайлы и Мамая.

До великой битвы оставались одни сутки.